|
Ещё стихи. См. skill.ru. Ещё одна порция моих давних и ранних стихов на отМЕНЯтине. Почти десятилетняя выдержка. |
Очень поэтическое
Искорки на каплях бытия
Светятся, вкраплённые в реальность,
Тайны и внутри и по краям,
С каждою частичкою смешались.
Отражённый мир в твоих глазах.
Звёздный полог сверху сферы мира,
Ласковая дымка в небесах
И туманные молочные белила.
Странный шёпот замершего леса,
Лучик, запятнавший зелень светом,
Яркость теневой завесы
И прохлада в ярком зное лета.
Трещинки на серой тверди камня,
Пальцы гладят граней остроту.
Я всё помню — в новом или давнем
Миллионы смыслов я найду.
Ласковое время в нас с тобой,
Осторожность первого касания.
И твои слова: «Люблю, мой дорогой,» —
Это снова радость узнавания.
День девятого
Для памяти нашей —
Нет возврата.
Её освежает
Лишь круглая дата.
Мы вспоминаем,
Мы замечаем,
Мы «отмечаем»
Только тогда,
Когда получаем
Сильный толчок от бесстрастной цифры:
И раскрываются времени шифры,
Нас озаряет событий эхо —
Но — отголосок, жалкая веха,
Осталась которая чудом у нас.
Всё повторяется не один раз...
Память наша
Не богата.
Её заменяет
Круглая дата.
Ведь, как повторяется в мыслях и чувствах?
Блеснуло — исчезло,
В итоге — пусто.
Мне жаль всех тех, кто надеется молча.
Кроме «текущего», что в нас прочно?
Напоминают озарения
Праздники. День замещает время,
Как будто история — это бремя,
Которое мы можем нести
Непостоянно. Мы не в чести
Сами будем уже очень скоро,
Но эта мелочь — не для укора.
Для памяти нашей
Нет возврата
Ёё заменяет
Круглая дата,
Её подменяет круглая дата —
Для памяти нашей
Нет возврата.
Мёртвые
В мире тёмная ночь,
В мире светлый день,
Но это всё — прочь,
Не про нас, про тень...
Мы живыми были,
И всё потеряли:
Жизни уплыли,
Жизни увяли.
Знали нас,
Теперь только помнят.
Мы жили час,
Теперь же полночь.
Остановились часы.
Замерли стрелки.
Вне нас жизнь,
А мы за стенкой.
Согнутый циферблат,
Сцеплены руки.
Боль утрат,
Нет хуже муки.
Есть зелень весны
И тепло солнца,
Стебли травы,
А в мир ни оконца...
У нас совсем нет
Даже зимней стужи —
Ничего
совсем
Не иметь.
Что может быть хуже?!
Жизнь (подражание Фету)
Судьба нам, странникам, велит,
Чтоб мы бежали — никого не ждали.
И нечего себя винить
За то, что вытерты сандалии,
За то, что путь наш каменист:
Не показали, где полегче есть дорога,
И что шуршит опавший лист,
Когда захочешь спрятаться от Бога,
Когда крадёшься к птице с именем Удача,
А слышишь хлопот крыльев, чуть не плача.
И тёмный лес людей, идей и веток
Шумит над головой скитальца,
А люди — корабли, идеи — редки,
А ветки высушены и в костре дымятся.
Смерть (подражание Фету)
Слышен тихий шелест шагов —
Вдалеке уже спутник твой,
И не знаешь, кто он таков,
И куда идёт он. Домой?
Прошагав с ним тысячу вёрст,
Не обмолвился ты ни словом,
А теперь гадаешь, что нёс
Он в мешке заплечном тяжёлом.
Видел ты, как он отдыхал,
Ставя бережно этот мешок,
Как старательно зашивал
В переходе распоротый шов.
Но как грубо его бросал,
Когда кто-то был в беде,
Как спасал, всё, что есть отдавал,
Так другим помагал везде.
А вед этот странник — как ты,
Только лишь неизвестность в нём.
Почему всё не расспросил,
С ним шагая вдвоём, день за днём.
Он уходит теперь вдаль,
Распрощавшись на перекрёстке,
А тебе не открытого жаль —
Ты гадаешь, что же он нёс?
В назидание путешественникам во времени
Я смотрю на синее небо,
На облака перед грозой.
Ах, как мне хочется,
Чтоб это был не мезозой.
Я хочу обратно,
Вернуться в свой век,
Ведь я не пещерный,
Не древний человек.
Я смотрю на небо
И думаю о том,
Как в каком-то веке
Я исчез потом.
Будущее, прошлое...
Что явленнее? Нет.
Я современный,
Обычный человек.
Где машина времени?
Как мне отыскать?
Есть во мне желание
Всех поубивать.
Вернуться, вернуться
В двадцать первый век,
Ведь я обычный,
Разумный человек.
Я больше не могу...у...у
В пещере, под дождём,
И лучше мне достаньте
Мой хронодром.
Да не пещерный я,
Не пещерный человек;
Вы не смотрите так,
Я просто хочу в свой век.
Что в нас заложено
Когда замолкнет мыслей ропот.
И тихий плеск полутонов,
На берег веры выйдет робко
Библейский патриарх Иов.
На камень он неспешно сядет,
И будет там меня читать.
И что же это означает
В безмолвии станет гадать.
В меня заглянет он и крикнет:
«Что я читаю, что за шваль?!» —
И разобьет о камень громко
Сию бессмертную скрижаль.
И вот тогда уж из осколков,
Каждый, что сам, один, молчит,
Впервые зародится голос,
Всё, что притихло, зазвучит.
И разрастётся слабый грохот
В чудесный звон колоколов;
Хоть не был в Библии пророком,
В канон войдёт Святой Иов.
Я же, разбитый, удивляться
Буду, услыша всё окрест,
Во мне ведь целом проявляться
Даже не думал благовест.
По Северянину
Я лирик, но я же ироник
И это, конечно, всерьёз.
И трагик я немного,
Но это — не повод для слёз.
Могу кем хотите считаться,
В любых трактованиях читаться,
С трибуны любой перебраться
На собственный пьедестал.
Но день этот не настал.
Плоды сомнений
Я думал о словах, и я забыл язык.
Подумал о другом — к потерям я привык.
Движение. Почему? И я калекой стал.
Я слышу! Как это? И слух я потерял.
И зрение. О, какой небесный дар!
Слепец я и других постигся кар.
Я помню — всё я позабыл,
Что знал и чем отличен был.
Я мыслю — затерялось всё во тьме.
Теперь не знаю, где я? На земле?
Я существую? Как уже теперь?
Я есть не я без всех своих потерь.
Современная стилизация (по Гумилёву)
Я шёл по улицам вечерним.
Струился свет из окон-ниш.
Как когти, корчились антенны
На острых скатах мокрых крыш.
Простор меж клеток нарушали
Углы разросшихся домов,
А ветки древ, по стенам шаря,
Ловили клочья наших снов.
Расставил сети сумрак хмурый
Вокруг, и вот увидел я
Едва заметную фигуру
В отблеске света фонаря.
Я подошёл, и вот, мгновенно,
Как зверь в меня вцепился страх...
Сами судите, что — «дилемму»? —
Мог встретить я тогда впотьмах.
Не совсем о себе
Я учусь излагать избитое,
Ведь, серьёзно — другого нет,
Что все знают, и с умным видом,
Говорят среди всех бесед.
Разговоров и даже раздумий.
Потому что, ведь проще некуда —
По своей смысловой сумме
Всё известное в любую смету
Уложиться может и сделать
На словах глубоким всё то,
Что написано было мелом
И растёрто уже давно.
